Перед смертью свекровь поведала невестке страшную тайну, которая полностью перевернула её жизнь…
Перед смертью свекровь поведала невестке страшную тайну, которая полностью перевернула её жизнь…
— Алиночка, я должна душу перед тобой раскрыть, чую, что скоро конец мой придёт… Знать тебе следует правду, пусть и возненавидишь ты меня, — начала свекровь, сжимая руку Алины.
Когда она успела стать Алиночкой, женщина не понимала. Обычно она для свекрови была змеёй подколодной, ведьмой… Кем только не была, в общем… а тут вдруг Алиночка. Хотя, правду говорят люди — на смертном одре человек меняется, начинает осознавать свои ошибки. Наверное, именно это случилось с Марией Викторовной. Алина работала медсестрой в больнице, куда её бывшая свекровь поступила с сердечным приступом. Судить о том, насколько ситуация тяжёлая, женщина не могла, потому что не врачом была, но поговаривали, что ничего хорошего ждать не следует.
Со своим бывшим мужем Алина не встретилась ни разу: либо он не приходил навещать мать, либо им повезло не пересечься в коридоре. Да и не о чем им говорить было совершенно… Он обидел сильно Алину в своё время, причинил такую жгучую боль, что она видеть его не хотела. Всё случилось, когда подошёл срок рожать. Муж не особо радовался мысли о том, что у них будет ребёнок, ворчал, что они ещё на ноги не успели встать, а теперь ему одному придётся работать и поднимать семью. Алина обещала, что придумает что—то, может, подработку какую—то сможет отыскать на дому. Она не хотела полностью садиться на шею мужа и планировала совмещать работу с уходом за ребёнком. Вероятно, малыш тогда не нужен был никому, ведь свекровь тоже косилась на невестку и говорила, что уж слишком она торопится.
Когда Алина попала в больницу, ей решили делать кесарево, хоть и показаний для этого раньше не было. Женщина пыталась дозвониться до своей свекрови, так как та работала заведующей родильного отделения. Алина хотела, чтобы Мария Викторовна вступилась за неё, ведь показаний не было, никто не собирался делать ей кесарево раньше. Боялась она, что вредно это будет для ребёнка… Да и для неё… Но слушать никто не стал, а свекровь не ответила на звонки. Когда Алина отошла от наркоза, ей сообщили, что девочка уже была мертва в утробе. Это была самая страшная новость, которую Алина получала за свою жизнь. В тот день какая—то часть её самой умерла. Алина мечтала отправиться в лучший мир к своей малышке, которую хотела назвать Катенькой. Отношения с мужем с того момента пошли под откос. Алина не желала видеть его, а он обвинял именно её в том, что не сумела сохранить ребёнка. Свекровь тоже подливала свою долю масла в разжигающийся огонь, и всё закончилось разводом. Разводом, в котором муж обвинил её, Алину.
И вот теперь Мария Викторовна лежала в больнице, куда Алина устроилась работать медсестрой, и нуждалась в уходе. А сына рядом с ней не было. Как и его новой жены. Скорее всего, женщина осталась ненужной своим родным.
— Не говорите ерунду! Вы обязательно поправитесь! — постаралась утешить бывшую свекровь Алина, но та лишь отмахнулась.
— Да ничего уже не будет хорошо… Ты это понимаешь… Но баба ты хорошая. Жаль, что я это сразу этого не разглядела и поддержала сына, когда решил расстаться с тобой. Ты должна знать, Алиночка, что не просто так тебе кесарево сделали… — Сердце ёкнуло. Алина догадывалась, конечно, что всё было не просто так… Но всё равно услышать это собственными ушами было тяжело. — И ребёнок твой не умер! Подменили его на мертворождённого… А твоего ребёнка, внученьку мою… Вашу доченьку… Отдали на удочерение в богатую семью.
В ушах начало так сильно свистеть, что захотелось закричать. Ноги мгновенно ослабли, и Алина с огромным трудом удержалась на них. Она смотрела на свекровь и видела не немощную ослабленную женщину, а чудовище… Самое настоящее чудовище, которое заставило её страдать. Лишило счастья…
— Почему? — спросила Алина глухим голосом.
— Андрейка не хотел детей. Ты же знала… Он ещё сам на ноги не встал, подавал большие надежды. Да ты знаешь, наверное, что он многого добился теперь. Ребёнок бы помешал ему. Он боялся, что ты начнёшь требовать алименты, если решит развестись… Что будешь нервы ему трепать, а ему нужно было работой заняться… Он уговорил меня избавиться от ребёнка, отдать и убедить тебя, что умер малыш. Ты сама подумай, я для сына всё что угодно сделать готова была, только бы он стал успешным… Вот только страшно глядеть смерти в глаза и уходить в мир иной с таким грузом. Сможешь ли ты простить мне эту вину?
— Как вы могли?.. — прошептала Алина. Она не знала, что ей делать, как быть, что сказать… Мысли в голове терялись. По щекам текли слёзы. — Где? Где моя дочь? — спросила Алина, задыхаясь собственной болью.
— У меня записная книжка в тумбочке… Там на первой страницы адрес .
Алина бросилась к тумбочке, сердце бешено колотилось в груди. Она судорожно схватила записную книжку и лихорадочно пролистала первые страницы. Адрес. Имя. Чужая фамилия. Руки её дрожали, слёзы застилали глаза, но она заставила себя прочитать написанное.
— Я хотела рассказать раньше… — голос Марии Викторовны был слабым, словно она из последних сил держалась за жизнь. — Но боялась… Боялась, что ты меня ненавидеть будешь…
Алина сжала книжку так, что побелели пальцы.
— Как вы могли? Как могли лишить меня моего ребёнка? Моей дочери? — голос её дрожал, в нём звучало и отчаяние, и злость, и боль, которая с новой силой рвала её изнутри. — Где она? Какая она? Что я скажу ей? Как мне сказать, что я её мать, но её продали, как ненужную вещь?
Мария Викторовна посмотрела на неё с мольбой в глазах, но Алина больше не видела в ней старую, немощную женщину. Перед ней лежал человек, который отнял у неё самое дорогое — возможность быть матерью.
— Прости… — едва слышно прошептала свекровь.
Но Алина не ответила. Она в последний раз взглянула на неё, развернулась и, крепко прижимая записную книжку к груди, вышла из палаты. Её трясло. В голове шумело. Но в этот момент в её сердце загорелся огонь. Она найдёт свою дочь. Она обязана это сделать. И никто, никто не сможет её остановить.
