Он сказал, что это невозможно.
— Это что, шутка такая? — он смотрел на меня, будто я только что сказала, что Земля квадратная. В его голосе звучало удивление, смешанное с раздражением. — Ты серьезно думаешь, что я поверю?
Я сидела напротив, сжимая ладони так крепко, что ногти впивались в кожу. Удивительно, как много боли может скрыться за простым разговором.
— Это твой ребенок, — произнесла я медленно, стараясь не выдать дрожь в голосе.
— Мой? — он рассмеялся, и смех этот был холодным, словно он никогда не улыбался по-настоящему. — Ты вообще помнишь, что мы обсуждали на том чертовом приеме у врача? У меня бесплодие, понятно? Бес-плод-ие!
Каждое слово ударяло, как молот по стеклу, но я выдержала его взгляд. Где-то внутри меня зарождался гнев, тихий, но настойчивый.
— Я не знаю, что тебе сказать. Может, ты ошибаешься? Может, твои анализы не такие уж и точные?
— Да что ты знаешь! — он вскочил с места, нервно пройдясь по комнате. — Ты меня за идиота держишь, да? Это все твои игры. Ты думаешь, я такой глупый, что проглочу эту ложь?
Я закрыла глаза, сосчитала до трех, прежде чем ответить.
— Ты можешь считать, что хочешь. Но это твой ребенок.
Эскалация
Мы молчали. В комнате повисла тишина, такая густая, что казалось, можно было ее потрогать. Он смотрел в окно, будто искал там ответы.
— Ладно, — наконец произнес он, повернувшись ко мне. — Допустим, я тебе поверю. Как ты себе это представляешь? Что я должен делать? Поверить на слово?
— Нет, — сказала я спокойно. — Сдать тест. Если ты настолько уверен в своей правоте, разве это не справедливо?
Он замер. Эта идея его задела.
— Хорошо. Сдаем тест. Но если окажется, что ты солгала… — он сделал паузу, будто искал правильные слова. — Можешь забыть про меня навсегда.
Его слова были, как пощечина. Я знала, что он просто защищается, но это не делало их менее болезненными.
— Если я права, ты тоже забудешь про свои обвинения. Договорились?
Он кивнул.
Результаты
Через две недели он стоял у моей двери, держа в руках запечатанный конверт. Его лицо было каменным, но я видела, как дрожали его пальцы. Он протянул мне конверт.
— Вместе откроем?
Я молча взяла конверт и вскрыла его. Слова на бумаге были ясны и однозначны: он отец. Я протянула ему результат. Он долго молчал, уставившись в листок, будто видел перед собой что-то невообразимое.
— Это… правда, — наконец выдохнул он.
— Я ведь говорила тебе, — произнесла я тихо. — Теперь ты веришь?
Он сел на стул, потер виски, словно пытался осознать происходящее.
— Не знаю, что сказать. Я… я был неправ. Прости.
Эти слова звучали искренне, но я не чувствовала облегчения. Слишком много ран оставила эта история.
— Я не жду, что ты исправишь все сразу, — сказала я. — Но если ты хочешь быть частью жизни ребенка, тебе нужно заслужить доверие.
Он кивнул, и в его глазах мелькнула решимость.
Развязка
Теперь он приходит каждый день. Сначала неловко, будто боится сломать что-то хрупкое. Потом увереннее. Он учится держать малыша на руках, читает книги о воспитании, приносит продукты.
— Знаешь, — сказал он однажды вечером, когда мы вместе укладывали ребенка спать. — Я никогда не думал, что буду чувствовать такое. Этот малыш… он меняет все.
Я посмотрела на него и впервые за долгое время улыбнулась. Может быть, в этом и есть ответ. Иногда невозможно исправить прошлое, но можно создать будущее.
Мы сидели в тишине, слушая дыхание ребенка. Впереди был длинный путь, но я знала, что мы справимся.
